Тройка

Проект секретного карающего судилища нельзя считать исторически новой идеей, тем не менее институция, изобретённая в бывшем СССР уже в первые годы его существования и о которой – а не о гоголевской тройке – здесь пойдёт речь, заняла весьма почётное место в ряду революционных преобразований в нашем отечестве. Известную роль эта институция сыграла и в моей жизни.

Я был уже не совсем молод, готовился к выпускным экзаменам в медицинском институте и последующему распределению на работу в глуши, когда (хорошо помню) впервые узнал о романе австрийского писателя Франца Кафки, чьё имя мне было уже немного знакомо. В романе под названием «Процесс» рассказывалось о странном судебном процессе, затеянном в глубокой тайне против некоего банковского cлужащего, человека ничем не замечательного, ни о чём не подозревавшего: не зная за собой никакой вины, он неожиданно узнаёт, что находится под арестом по приговору таинственного суда. Попытки узнать, в чём дело, ни к чему не приводят, процесс идёт, но добиться ясности невозможно, в конце концов осуждённого казнят.

Сходство поразило меня. Писатель, о котором в статьях советских литературоведов можно было прочесть, что его произведения – абсурдная фантастика и чуть ли не плод больного воображения, предстал как самый кондовый реалист. В своё время я сам был арестован тайной полицией, глубокой ночью доставлен в знаменитую крепость на площади Дзержинского, бывшей Лубянской, где всё было наглухо засекречено. Мёртвую тишину коридоров Внутренней тюрьмы с её жестоким, строго, до мелочей регламентированным режимом нарушали только цоканье сапог конвоиров, гробовой шёпот приказов и условное постукиванье ключами о пряжку, дабы избежать случайной встречи с другим узником.

Выяснилось, что за мной давно следили, на меня заведено многостраничное дело, копились доносы, показания свидетелей, постановления промежуточных инстанций и визы вышестоящих начальств. Пухлое досье путешествовало по этажам из кабинета в кабинет, обрастало новыми документами и в конце концов поступило в ведение тайного синклита – Особого совещания (Осо), иначе называемого Тройкой. Вся ситуация – ночной визит с ордером на арест, мнимое следствие, убожество полуграмотных следователей и стоящих над ними высших чинов наконец, заведомая, делавшая ненужной многомесячную волокиту предрешённость приговора – была чисто кафкианской. Фантастическая действительность обернулась самым обыкновенным литературным плагиатом.

Кто такие были эти вершители судеб, члены всесильного тройственного трибунала, нераздельные и неслиянные, подобно трём ипостасям злонамеренного гностического бога, именуемого Государством? Этого никто не знал и не смел знать. Теперь, впрочем, это стало известно: заменившую бесполезный суд троицу составляли партийные и полицейские чины местного калибра, отнюдь не юристы. Разумеется, официальное право существовало и в нашей бесправной стране, был даже в университете, который я не успел закончить, юридический факультет, где седовласые академики читали лекции, готовились учёные кадры, защищались диссертации. Но тайная полиция – государственная безопасность – располалагала собственной юриспруденцией, сама сочиняла для себя законы, вела сыск и следствие, к её услугам были пенитенциарные учреждения – тюрьмы и лагеря, был собственный эрзац-суд, о коем уже говорилось.

Короче говоря, эти небожители были обыкновенные люди, нормальные садисты, и к ним, пожалуй, можно было применить известное изречение божественного маркиза: «Нас возбуждает не столько сексуальный энтузиазм, сколько сама идея Зла». «Органы не ошибаются» – гласил аксиоматический девиз тайной полиции. Можно предположить, что заведомая безнаказанность, секретность и анонимность доставляли им особое удовлетворение.

Вернёмся к началу. Метафора обречённости, грандиозная метафора человеческого удела, – таков загадочный роман умершего в 1924 году великого писателя Франца Кафки.


2013